Говорят ли китайцы шепотом, или Как на зиало «не стоит благодарности»

Кирилл Бабаев – молодой ученый-лингвист, ему только 39 лет, при этом он защитил степень доктора наук, написал 11 книг, изучил 12 языков, создал фонд, спонсирующий лингвистические исследования, и издательский дом. А главное – он открыл и описал неизвестный доселе язык:

– Это была моя детская мечта. Открыть новый язык – это как открыть новый остров!

О приключениях в Африке, где всего несколько сотен людей говорят на языке зиало, Кирилл Владимирович рассказал в конце лекции, когда его об этом попросили любопытные слушатели. Лекция Бабаева чрезвычайно востребована в России, и проект "Химия слова" заполучил лингвиста в наш город к большой радости местных интеллектуалов. Причем ведь лекция "Самые интересные языки мира" была совершенно бесплатной, как и все прочие!

– Напомню, – сказала автор проекта, заместитель генерального директора "Тольяттиазота" Юлия Петренко, – нейролог Алексей Паевский говорил нам в этом зале, что лучший способ развить мозг – изучить новый язык!

Впрочем, вряд ли кто-то сможет сравняться с Бабаевым и настолько развить не только мозг, но и речевой аппарат, и слух, чтобы овладеть, скажем, языком пираха…

– В мире около 7 тысяч языков, еженедельно исчезает один из малочисленных, но возникают новые, поэтому число примерное сохраняется. Меньше всего существует языков в старушке Европе – 290, в Африке – 2 150,  Азии – 1 950, а на островах Новой Гвинеи их 1350. Этот феномен три года изучал Миклухо-Маклай: островные языки трудно классифицировать, настолько все они разные.

Оказывается, разница между языком и диалектом – всего 90 слов. Если больше совпадает – диалект, меньше – отдельный язык. Но тут вмешивается политическая воля правителей. Белорусский, по науке, не что иное, как диалект русского, однако... А в Поднебесной в одной провинции не понимают, что говорят в соседней, тем не менее власть решила, что это все единый язык –  китайский!

– Существует устойчивое заблуждение, – продолжил Бабаев, – что есть языки простые и есть сложные. Украинский и польский для нас простые, а китайский – сложный, но только потому, что нужно выучить иероглифы (зато в китайском нет падежей! – прим. авт.). А вот финну выучить турецкий будет просто, так как у них похожие семантические схемы.

Мы считаем: чем народ примитивнее, тем и язык проще. Тут всё как раз наоборот. У эскимосов 50 наименований вида снега, у дикарей Амазонии – более 20 наименований дождя. У папуасов нет слова "компьютер", но язык у них сложнее, чем у продвинутых англичан. И даже не из-за количества слов:

– В словаре Даля –  200 тысяч слов, в оксфордском – 273 тысячи, а в корейском – 1 100 тысяч!

Мы, конечно, не всем запасом слов пользуемся, хоть и знаем, например, слово "позёмка". Но когда в последний раз его произносили?

– При анализе текстов Дмитрия Маликова выяснилось, что он использует 980 слов. Писатель Владимир Сорокин – 8 700, почти в 10 раз больше. Но они поняли бы друг друга, несомненно. Словарный запас среднего москвича – 2 500 слов, а жителя Амазонии – 3 500. Охотникам нужно больше определений погоды, так как от нее зависит их жизнь.

Впрочем, можно на словах и экономить. В одном из языков Новой Гвинеи слово "манкал" означает "трое или более человек одного поколения, родственные по крови, из которых одна или более женщины, садятся в лодку, чтобы плыть вверх по течению". А на языке жителей Огненной Земли слово "mamihlapinatapai" значит вот что: "взгляд между двумя людьми, выражающий желания каждого, чтобы другой стал инициатором того, что оба хотят, но ни один не хочет быть первым".

– Согласитесь, что мы все понимаем это чувство, но, чтобы его выразить, нам нужен целый абзац!

Да что там экзотические страны! На экране высветилось слово в полторы строки из валлийского языка (Англия), означающее конкретное место.

Но для ученых язык характеризуется не столько словами, сколько звуками, фонетикой. В нашем языке 45 звуков, они такие простые... А для англичан звук "ш" невозможен, и даже наша твердая "л". Бабаеву сложно приходится с его именем. Для нас же невозможны двухфокусные звуки, которые запросто издают африканцы. Лектор на черном континенте оказался в затруднительной ситуации, когда его информантом был человек с именем, начинающимся звуком, которое состоит из губного "б" и горлового "г". Есть звуки щелчковые, гортанные. Из последних мы только один употребляем, и то в слове, которое, скажем, не очень культурно звучит: "не-а". При этом многие и его произносят без усилия гортани: "неа".

Один такой звук, который лингвисты при записи обозначают верхней запятой или вертикальной черточкой, может полностью изменить значение слова. Гласные во многих языках произносятся с разными тонами, скоростью и протяжностью:

– Захочешь сказать по-китайски "мама", а получится "лошадь". Не дай Бог, особенно если это мама жены!

Вот и подумаешь, какой ценой обходится лингвисту развитие мозга, каким напряжением слуха и усилиями речевого аппарата!

– Однажды во Вьетнаме привели из леса информанта, – немного отвлекся Бабаев. – Объяснили, что ему надо пожить в городе, но желательно вместо набедренной повязки надеть одежду и обувь. Он легко согласился, так как за это обещали кормить. Но ботинки не подошли: большие пальцы на ногах у него, как на руках – племя лазит по деревьям, словно обезьяны.

Продолжая рассказ о необычных языках, лектор привел индийский "сора", состоящий только из гласных:

– "Aiea" значит "иди поплачь"...

В грузинском всё наоборот – согласных подряд более полудюжины, слово "тигроубийца" из "Витязя в тигровой шкуре" не стану приводить: ни прочитать, ни произнести невозможно. Русский язык сложен своей грамматикой, в этом отношении и китайский, и английский уступают. А вот в табасаранском (народ в Дагестане) – 52 падежа, в арчинском (тоже кавказский народ) – 1,5 миллиона глагольных форм!

С числительными тоже сложно. Один миссионер пытался научить дикарей счету, но им это просто не нужно, достаточно относительных понятий "много" и "мало". А в японском целых две системы счета, при этом у обитателей острова Хоккайдо их даже 26 – отдельно для рыб, людей, круглых и продолговатых предметов.

Наконец Кирилл Владимирович вернулся к нашему родному языку, сообщив, что он всё-таки самый необычный и сложный – для иностранцев.

– Один знакомый мне сказал: похоже, ваш язык не имеет правил, он состоит из одних исключений!

Как понять чужеземцу, что "ничего" в ответ на "как дела?" означает, что всё о кей?! "Буду кофе" означает не то, что человек станет напитком. А этот произвольный порядок слов, меняющий значение на противоположное: "Ты очень умный – умный ты очень!" И падежей у нас в школе изучают шесть только из гуманности, так как их семь. Есть еще звательный: "Оль, мам…". И с глаголами "сидит", "лежит", "стоит" неразбериха:

– Птица на ветке сидит, хотя она на лапках вроде стоит. А чучело из этой птицы на столе уже не сидит, а стоит!

Вопросов было очень много. Надо сказать, что очень модно выдумывать разные теории, их озвучили в зале несколько. Одни лектор опроверг сразу:

– Нет, слог "ха" встречается не только в любовных словах.

Другие, по его словам, требуют изучения:

– Есть предположение, что фонетика языка может зависеть от среды обитания, поэтому у горцев много согласных и гортанных звуков, а у жителей равнин речь плавная.

– Вы изучаете языки с помощью информантов, а они что-то от вас заимствуют? – спросила слушательница.

– Народ зиало, язык которого я изучил, очень вежливый. Они всё время говорят "спасибо". Я им на это отвечал "фигня". А потом с изумлением обнаружил, что они стали употреблять это слово в ответ на "спасибо" в качестве "не стоит благодарности". Ну, а более путного я в язык не внес...

Спросили, как и когда возникла любовь к языкам, есть ли любимые и не очень. Лектор заметно воодушевился и рассказал:

– Языками я увлекся с трех лет, чем очень огорчил своих родителей, не имевших к лингвистике никакого отношения. Любой язык для меня – как живое существо. К ним относишься, как к девушкам. В одних одно нравится, в других –  другое. А есть такие, с которыми никак: ничего не нравится и встречаться с ними не надо. Так у меня с корейским было. Я его, конечно, изучил в МГИМО, сдал. Но потом сразу забыл. Приехал в Корею – и не помню, как сказать "у меня нет".

– Как грузины так красиво поют, если у них почти одни согласные? – спросила Юлия Петренко.

– А меня удивляет, как можно на китайском шепотом говорить, с их неисчислимыми тонами гласных!

Интересным был вопрос о заимствованиях, которые якобы засоряют язык. Бабаев ответил, что в Чехии и Литве государственная политика направлена на придание иностранным словам звучания, свойственного собственному языку. Нашему государству до этого дела нет, но народ сам старается: "зафрендить" или вот "океюшки", как Задорнов рассказывал.

– А раньше заменяли иностранные слова исконными, русскими. Например, "аэроплан" – "самолет", "геликоптер" – "вертолет".

На вопрос о сложном синтаксисе русского языка Бабаев ответил, что это скорее литературное и культурное понятие:

– В "Повести временных лет" нет ни одной запятой.

Хорошо бы напомнить это экспертам "Тотального диктанта", а то снимают целый балл за пару недостающих запятых! Наконец-то спросили лектора о главном событии его жизни – открытии нового языка.

– Я нашел упоминание в текстах одного миссионера о том, что в Африке живет малочисленный народ зиало, и отправился в экспедицию. Там я попал в тюрьму...

Лингвист пытался общаться с племенем, показывая карты, при этом он не искал полезные ископаемые, ничего не продавал и не покупал. Это было очень подозрительно, его изолировали до выяснения личности полицией. В одиночной камере без окон Бабаев подумал, что мальчик-посыльный будет идти пешком 80 километров до населенного пункта, где имеется полицейский. Тот будет раздумывать пару недель, потом пешком отправится к подозреваемому. А виза тем временем истечет.

– Я стал барабанить в дверь, потом собрал старейшин и через переводчика стал им говорить на французском языке, что зиало – великий народ, но его язык никому не известен. "Весь мир думает, что вы говорите на языке ваших соседей лоома". "Мы – на языке презренных лоома?!" – возмутились старейшины.

– Я изучу ваш язык, и прославлю великий народ зиало на весь мир! – пообещал ученый.

Так что грубая лесть, как видим, она и в Африке – лучший язык дипломатии!